В три дня, в те три кровавых дня,
С четвёртого по самое шестое,
Не испугавшись гнева декабря,
Они пошли, пошли на поле боя.
Есаул Серов возглавил сей отряд,
Который, вскоре, с ужасом столкнётся.
Но наш герой силён и грозный его взгляд
В бою в любом из казаков проснётся.
***
Пора уже. Икан готов узреть,
Всё то, что будет здесь твориться.
Наверное, наступит чья-та смерть.
А может быть, удастся всем пробиться?
Здесь казаки ворвутся в жёсткий бой.
Ворвутся и сразятся, как герои.
Никто не верховодит их судьбой.
Никто не знает, ждут ли их покои.
***
Шагают казаки, всё всматриваясь вдаль.
Они лишь в 20-и верстах от Туркестана.
Но впереди стоит и поджидает вас
Большое войско Алимкула хана.
***
И вот тот миг, когда становится всё явным.
Бой будет. И, причём, неравный бой,
Ведь десять тысяч против сотни малой
Победу смогут одержать одной рукой.
Серов сказал, что казаков легко заметить
И сдвинулся с отрядом чуть назад.
Пройдя не боле пол версты, поверьте,
Их ожидал кокандский лютый ад.
Их окружили скопища кокандцев,
Что приближались к жертвам в тишине.
А после, с диким криком, смерти танцем
Они напали на отряд чужих людей.
Серов сказал товарищам и братьям
К себе врагов поближе подпустить -
«Зачем же тратить выстрелы так рано?
Когда с умом врагов нам легче бить».
И вот Серов взмахнул рукой могучей
И залп из ружей огласил холмы.
Кокандцы обомлели целой кучей
И отступили, но пока целы.
Казак Терентий Толкачёв стал улыбаться,
Винтовку поднял грозно и попал.
Теперь без предводителя кокандцев
У всех джигитов трудный час настал.
Всё запылало, наш отряд завёлся.
Теперь не видеть Алимкулу благодать.
Надеемся, теперь он отвернётся,
Чтобы на Родину свою бежать.
***
Но нет! Они упёрты слишком.
Чуть позже, с новой яростью опять
Кричат, как могут: «Алла-Илла! Алла-Илла!»,
Но казаков никак не запугать.
Серов решил не дать кокандской туче
Определить количество своих.
Он поднял руку и вскричал: «Казаки,
Нам нужно пушку вон туда перетащить».
И вот отряд своей стрельбою меткой
Прогнал кокандцев разводить костры.
А Алимкул сидел обескуражен.
И всё никак не мог понять игры.
Ведь он никак не знал, что их лишь сотня!
Он дал приказ обстреливать всю ночь
Тех казаков, которые так хитро,
Заставили уйти их с поля прочь.
***
А утром казакам пришлось полегче.
Как на ладони было видно всё.
Им были видны пики, сабли в куче
И вопль врагов бойцам был нипочём.
Но всё быстрее пополнялись злые войска
И прибывали к ним с Икана удальцы.
И артиллерии у них, конечно, больше,
И отдохнувшие, и свежие бойцы.
***
Но вот Серову сообщили весть дурную:
«Их 20 тысяч! Что же делать нам?».
- Не тратьте вы патроны все впустую!
Стрелять теперь по знатным именам.
Напор кокандцев силою налился.
Куда ж деваться? Как теперь нам быть?
- Стрелять, стрелять! Но только не сдаваться!
И море крови нужно переплыть.
Беда пришла, погиб наш первый братец.
Прокофий, бедный, славно здесь служил!
А ведь он был мудрец, отец, кормилец.
Такой вот смерти он не заслужил!
С минуты этой всё пошло не так, как прежде.
Кокандцы начали терзать в округе всё.
Теперь и наша очередь страдать в надежде.
Наверно, нам без помощи никак. Во, чёрт.
***
Ура, а к нам сегодня призван был отряд ,
Который должен был примчаться из Азрета.
Заряд, заряд, заряд. Сплошной заряд.
Моргнёшь разок, а пуль уж многих нету.
Несут Серову зоркому листок.
Записка, говорят. Но от кого же??
«Теперь ты не уйдёшь, я так жесток!
Желанный твой отряд повержен тоже!» .
Конец. Не жить. Вся жизнь ушла из них.
Вдруг слёзы потекли и губы крепко сжались.
Конец! Пропали! Нам дома не найти…
Тем временем, атаки продолжались.
***
Рискнул Серов послать своих двоих
За новой помощью, но это было сложно.
Ведь ночью пробираться через них…
Всё нужно было делать осторожно.
А звон в ушах готов свести с ума.
Гул выстрелов и пятна алой крови.
Страшней картины не увидеть Вам,
Как умирает друг на красном мертвом поле.
***
Попытка удалась! Теперь лишь ждать…
Мы будем ждать и защищаться смело!
Мы не позволим нагло побеждать,
Когда сражаться можем так умело.
И пусть сейчас бежим мы напролом,
И пусть враги сейчас, увы, сильнее,
Мы сможем победить. Уткнёмся лбом.
И будем бить в сто раз больнее.
Нас меньше стало, многие ушли,
В тот мир иной, откуда нет возврата.
Но мы прошли, смертельный путь прошли!
И защищали, как могли, любого брата.
***
Но появились всадники внезапно.
Папахи наши, бороды черны.
Кокандцы задрожали, и обратно
Умчались вдаль, уже побеждены.
Мы стали обниматься и рыдать.
Креститься и смотреть на поле.
Как много мы успели повидать…
Как хорошо, что живы и на воле!
***
В три дня, в те три кровавых дня,
С четвёртого по самое шестое,
Не испугавшись гнева декабря,
Они пошли, пошли на поле боя.