НЕ ВЗЯЛ ГРЕХ НА ДУШУ

(ИЗ ЖИЗНИ КАЗАКА Д.К.СКОРОБОГАТОВА).

 Было время, когда область наша называлась Гурьевским уездом, аул Коктогай (еще недавно называвшийся Зеленым) был известен как поселок Зеленовский, Орловской станицы.

Довольно скоро после Октябрьской революции, 27 ноября 1917 года, в Гурьеве была установлена Советская власть. Но в то лихолетье власть менялась . так же скоро, как в замечательной комедии нашего - детства "Свадьба в Малиновке". Весной 1918 года, сразу после "жаворонков", а именно 23 марта, полковник Толстов сверг власть советов в Прикаспийской низменности.

Поздним вечером рокового 17-го года, казаки Зеленовского арестовали какую-то подозрительную личность и пригнали ее в поселок:

-Чтой-то он вынюхиват, можа красный лазутчик из большевицкого Гурьева?

-Допросить бы яво, да поздно уж, казаки; успем, утресь допросим.

Решили пленного запереть где-нибудь, а утречком решить его судьбу. Благо рядышком был дом верного казака, Давыда Климентьевича Скоробогатова. Кликнули его через подвернувшегося малого и строжайше приказали запереть арестанта в собственном сарае, что в глубине двора, и не смыкая глаз, стеречь его до утреней зорьки. А сами разбрелись по хатам,

И как чуяли казаки - человек этот и впрямь был заслан совдеповцами из Гурьева в разведку: пощупать настроения средь казаков в Зеленовском, вызнать какое у местной дружины есть вооружение.

Лазутчик был татарин, родом из Кулагинского посёлка, и прозывался Ягофар Кутлярович Аллояров.

Мирный хозяин Давыд Климентьевич, таким образом, поневоле стал караульщиком - а куда попрешь против приказу стариков. А впрочем, казаку к караульной службе не привыкать. Обойдет сарайчик и в избу, так час, другой, третий. Жена тоже не спит, коротает время у окошка - озадачили их, одним словом!

Понятное дело, и закрытому татарину не спится, какой уж тут сон. Правда, сарай не ахти какой - так себе, камышитовый, обмазанный глиной. Впрочем, куда уж бежать, если пуля скоробогатовская не настигнет, то конные посты, дремлющие кошачьим сном в это буйное время, сцапают.

-Убьют оне яго, утресь допросют и на распыл. Грех на дом свой возьмем, Клементич...

Призадумался казак, и самого думка эта глодала, а баба в кон сказала.

Если б в бою - не дрогнула б рука на нехристя-коммуняку, а так, получается, убивство.

"Э, была не была, где наша не пропадала". Вышел казак из избы, взял пешню, зашел к сараю сзаду и несколькими ударами пробил дыру, чтобы в нее зияющую, человек мог пролезть.

Татарин опешил:

-Ты че, несдобровать же от своих (говор басурманина "специфический", быстрый, к тому же скороговоркой, не враз поймешь, и по сей день многие так произносят русскую речь).

-Иди, иди уж. Не тебе печаловать. Беги на Пышкино, оттудова на Разбойную старицу, потом по бухарскому (азиатскому) берегу на речку Орлик. Там и дойдешь до Гурьева.

Как кулагинскому уроженцу, татарину не надо было растолковывать подробности, знал он прекрасно маршрут расписанный спасителем. Казак же Скоробогатов знал, где какие разъезды и пикеты казачьи могут быть...

Утром подошли казаки к дому Скоробогатова. Впереди вышагивает поселковый атаман, тут же любопытствующие, детвора крутится под ногами, старики чекиляют. Узнав, что красный сбег, атаман пришел в неописуемую ярость. Поостыв, он обратился к старикам, стоявшим поодаль кучкой: 

- Господа старики, казак Давыд плохо стерег лазутчика и тот удрал. Какое наказание по завету дедов заслуживает сей нерадивый служака?        

Пошептались старики промеж собой, вышел один из них и говорит:

- Отрезать яму бороду за ето!

Тотчас из столпившихся казаков вышел офицер, вынул шашку из ножен, ухватил окладистую бороду Клементьича и откромсал ее.          

Ухватился Давыд за то место, где момент назад красовалась его борода, побелел весь и взвыл от позора.           

Толпа залилась хохотом, а Давыд, обеспамятев, прикрыл лицо ладонями и рванулся к своей калитке...

Почти все уральские казаки, еще до конца 20-х годов считали себя старообрядцами и обязательно должны были носить бороды. Хуже не было сраму для воина-казака, как лишиться бороды. 

В конце Гражданской войны, как предполагают родные, казак Давыд Скоробогатов замерз во время свирепых морозов в январе 1920 года, когда вместе с толстовцами отступал из Гурьева на Форт-Александровский.

* * *

А татарин оказался благодарным человеком. Ягофар Аллояров, говорят, стал известным в Гурьевской области человеком, даже большим начальником. Впоследствии он даже написал книгу воспоминаний об установлении Советской власти.

Рассказывают, что он однажды даже специально заехал в Зеленовский и зашел к Скоробогатовым. Узнав, что его спасителя уже нет в живых, он сказал жене и сыну погибшего:

- Ваш батька мне жизнь спас и я теперь вам обязан. Если трудности какие возникнут, обращайтесь напрямую ко мне.

Вернувшись с Великой Отечественной, сын Давыда Константин узнал от жены, что в его отсутствие милиционер Антазиев забрал охотничье ружье. Якобы, во время войны нельзя держать в доме оружие. А до войны Константин постреливал этим ружьем волков между Индером и Горы (сегодня Аккала). На индерские промыслы к приезжим рабочим женщины Зеленовска в 30-е годы зимой носили рыбу и прочее на обмен. Расплодившиеся в войну волки пошаливали на этой дороге. Вот Константин и "зачищал" от серых бандитов дорогу.

Константин не поленился съездить в Гурьев и пожаловаться новоиспеченному покровителю. Тот, не откладывая в долгий ящик, вызвал к себе мародера в милицейской форме и приказал ему вернуть ружье.

Не ожидал милиционер, что у какого-то сельского мужика может быть столь высокий заступник. "Конфискованное" ружье-то он давно загнал. Что делать, не лишаться же из-за этого мундира-кормильца; пришлось извиняться и покупать Константину новое ружье.

А Скоробогатовы после войны переехали из Зеленого в Гурьев.

Автор: Киселев С.

Горынычъ. Краеведческий сборник. Часть 2.Уральск, "Оптима", 2007.